Типа, как в вопросе от "армянского радио":
- Почему чукчи картошку сажают в мае, а выкапывают уже в июне?
- Очень жрать хочется, однако...
Кстати, писал тут у себя в ЖЖ на похожую тему намедни
http://cigarrros.livejournal.com/106567.htmlЧем отмечали свой очередной "триумф" ВВП и ДАМ?В прошедшие выходные народ пил по разным поводам: кто-то за победу на выборах, кто-то снимал стресс, расставшись с иллюзией пройти в Государственную думу, большинство пило, как всегда, без специального повода — от безысходности и безучастности к происходящему. Чем отмечали свой очередной триумф Владимир Путин и Дмитрий Медведев, откуда и как пополняются винные склады Кремля.
Винная карта кремлевских застолий вполне разнообразна: в ней есть вина как недорогие, по цене от 128 рублей при оптовой закупке, так и эксклюзивные — свыше 10 тыс. рублей (цена также оптовая). В рознице в среднем — от 1250 до 5700 рублей, в зависимости от года выпуска. Среди первой категории можно встретить французские «Виконте де Амелас» (Jules Fulerand Vicomte d’Aumelas), португальские «Терра Май» (Terra Mae), испанские «Маркиз де Аликанте» (Marques de Alicante, DO) и другие, как говорят поставщики администрации президента, «столовики». Самое дорогое вино в кремлевском ценнике (10 260 рублей за бутылку) — «Корона Майоре» (Corona Majore DOC) урожая 2006 года из Сардинии.
Но дело не ограничивается поставками вина для тандема, его окружения и протокольных мероприятий. Алкогольный бизнес является важной статьей прямого дохода Управления делами президента. «Предприятие по поставкам продукции» — ФГУП ППП УД Президента РФ в лице специализированного винного терминала «Баковка», рядом с Одинцовом, в 8 км на юго-запад от Московской кольцевой дороги, отвечает за этот бизнес головой. Годовой оборот в бутылках — не менее миллиона штук. В рублях — от 50 млн и больше.
Винный двор«Медведев — лопух! — ворчит начальник винного склада на территории Одинцовского терминала того самого ППП — «Предприятия по поставкам продукции» в Баковке — и бережно протирает бутылку добротного калифорнийского вина. — Пьет тяжелое красное вино из Америки, потому и мешки под глазами постоянно. Сколько раз говорил, пусть лучше переходит на дешевые итальянские вина. Все для здоровья полезнее будет».
Степаныч, так зовут начальника склада, выделенного для сопровождения представителей чешской торговой фирмы и примкнувшего к коммерсантам корреспондента The New Times, с удовольствием показывает свои огромные владения. Общая площадь всех его складов более 2000 кв. м. Под разгрузку в огромный крытый ангар можно одновременно подогнать 8 товарных вагонов. Под рукой и собственный маневровый тепловозик. Выстроенные, как на параде, погрузочные электрокары — штук 20, не меньше — замерли, словно приветствуя своего начальника. На улице, на запасных путях, можно разместить целый состав. Как говорит Степаныч, вагонов 25 точно поместится.
Внутри склада на фоне огромных стеллажей с винами, пивом и крепким алкоголем, ровно и плотно расставленных по вверенным завскладу квадратным метрам, двухметровый Степаныч просто теряется. Кругом царит четкий армейский порядок. На полах ни пылинки. Накинутый на завсклада военный камуфлированный бушлат безошибочно выдает в нем отставного военного кладовщика.
Сопровождающий делегацию коммерческий директор терминала Дмитрий Рыбаков с уважением комментирует: «У Степаныча здесь у одного пропуск в Кремль есть. Даже у меня нет». Дмитрию около 40 лет, окончил Голицынское пограничное училище. Училище расположено совсем рядом, в советские годы там готовили политработников. На служаку пограничника он уже совсем не похож — типичный коммерсант, все вопросы только по делу. Свободно сыплет названиями вин, фирм, выставок. После обхода складов заходим в начальствующий кабинет. За креслом хозяина над головой Дмитрия — огромный портрет Путина. Такой огромный, что становится не по себе. Светлых образов Медведева не видно нигде. Похоже, здесь всегда знали, где «царь настоящий», а где нет.
Чего изволите?Звонит мобильный. Корреспондент The New Times снимает трубку. Просят дать комментарий по делу Литвиненко. Спасибо, не надо. Дмитрий слышит фамилию и после окончания разговора комментирует: «Литвиненко? Я под его началом в Управлении собственной безопасности ФСБ работал. Он у меня начальником отдела был. Хороший мужик был — умный, пафосный, целеустремленный, надменный слегка, но работать с ним можно было. Зря он в политику полез. Да и зачем? Все у человека в шоколаде было. Он ведь первым понятие «крыша ФСБ» ввел. До него такого не было».
Возвращаемся к вину. Дмитрий начинает объяснять коммерсантам из Чехии, как работает ФГУП с поставками вина: «Мы обеспечиваем полный цикл услуг: закупаем, разливаем, доставляем, растаможку делаем, продукцию сертифицируем, на федеральные торговые сети выводим. Главное, определитесь, что вам нужно».
Чешские коммерсанты не понимают, что значит «сами разливаем». Дмитрий терпеливо разъясняет: «Мы берем ваше вино — хорошее, но еще никому не известное. Под рецепт создаем уникальную торговую марку и раскручиваем ее в России. Это и есть «полный процесс»: разливаем, клеим на обороте свою этикетку с русским переводом, акцизную марку и т.д.».
В качестве примера хозяин кабинета достает из шкафа специфической формы бутылки с вином собственного бренда Montagne Verde, которое, не присматриваясь, корреспондент принимает за популярное в России «Молоко любимой женщины» (Lieberfraumilch). Хороший маркетинговый ход — неискушенный массовый потребитель супермаркета с легким сердцем положит вино себе в корзину по причине невероятной похожести!
Дмитрий объясняет, что торговые сети берут «влет» только дешевые вина — в диапазоне от 110 до 150 рублей за бутылку (цена оптовая). Чехи расстраиваются — такой демпинг они не осилят. Спрашиваем, какие конкурентные преимущества ФГУП может обеспечить для иностранцев. Ответ очевиден: гарантированная сертификация продукции, меньше хлопот с растаможкой, выход на оптовые торговые сети без необходимости самим получать лицензию. «Зачем вам нужен этот геморрой? Только для получения лицензии надо 5 млн рублей положить под залог плюс 500 тыс. — «уставник» плюс хождение по кабинетам, где вам никто не собирается помогать».
За кадромДмитрий — лицо официальное. Никакой лишней информации он позволить себе не может. Отставной таможенник Вячеслав, согласившийся на условиях анонимности прокомментировать увиденное и услышанное в Баковке, в интервью The New Times более откровенен: «В Москве остались только 2 акцизные таможни — на юго-западе Москвы в Солнцеве и в Селятине Наро-Фоминского района Московской области. Селятино — вотчина Игоря Чуяна* * Руководитель Росалкогольрегу-лирования, бизнес-партнер Аркадия Ротенберга. . Так там очереди из фур вдоль дороги на 2 недели. А это какое удорожание для «коммерсов»! Простой арендованной фуры из Европы может встать в 2–3 цены, а это €8–12 тыс. Но выход есть — это ФГУП, который решает все проблемы».
И продолжает: «Теперь о лицензии. Тут (на алкогольном рынке) конкуренция в узких кругах выше крыши: вот у Ротенберга* (* Аркадий Ротенберг, друг Владимира Путина по секции дзюдо, контролирует более 30% алкогольного рынка России) лицензия есть на все, а у того же Зивенко. * (Сергей Зивенко, президент ОАО «Кристалл», друг детства Владимира Путина) до сих пор многих лицензий не хватает. Путин — гений интриги. Заставляет всех конкурировать друг с другом. В Баковке, кстати, тоже был свой таможенный пост. Но год назад его закрыли — личное распоряжение Бельянинова* (Андрей Бельянинов, руководитель Федеральной таможенной службы, коллега Владимира Путина по КГБ СССР) . Нам тогда по его указанию поручили провести анализ всех растаможек, которые были проведены в Баковке, на предмет их связи с удовлетворением потребностей УД президента. Так вот, из 1,5 тыс. оформлений только одно (!) предназначалось для УД. Остальное — чистый бизнес»* ( На официальном сайте УД президента РФ целью ФГУПа заявлено «бесперебойное материально-техническое обеспечение федеральных органов законодательной, исполнительной и судебной властей»).
Тему закрытия таможенного поста в Баковке Дмитрий Рыбаков не комментирует. Решение Бельянинова привело к значительному удорожанию технологической цепочки ФГУПа и лишило терминал существенных конкурентных преимуществ на рынке. Впрочем, многочисленные таможенные посредники, работающие с «Баковкой», когда берут с иностранцев свои комиссионные за знакомство с «влиятельными руководителями президентского терминала», продолжают убеждать зарубежных клиентов, что на самом деле там есть действующий таможенный пост. О вкусах не спорят
В момент, когда чехи спрашивают, каким образом вино со склада в Баковке попадает на стол президента и премьера, снова раздается телефонный звонок. На этот раз у Дмитрия.
«Есть! Так точно! — военная косточка дает о себе знать. — Он себе берет или для журналистов? Себе. Понял. Записываю: один ящик «Хеттрик профессор», еще один — «Хеттрик резерв шардоне». Все? Сегодня доставим».
Дмитрий кладет трубку и оборачивается к чехам: «Вот так оно (вино) и попадает: дают команду, а мы подвозим». Смеется: «Это от Медведева звонили. Он чаще всего вина Ларионова заказывает, хоккеиста нашего. У того свои заводы есть в Штатах и Австралии. Вина и вправду тяжелые, но под хороший кусок мяса — то, что надо».
Тут до чехов доходит, что они не ослышались, и хоккейная терминология в названии вина была неслучайна: «А! Hattric — это когда шапки на лед!»* (В хоккее термин hattric означает 3 гола, забитых одним хоккеистом в одном матче. По традиции в знак признания болельщики должны бросать на лед свои шапки — англ. Hat). Чехи радостно кивают головами.
«А у Путина винные пристрастия есть?» — «Путин пьет особое итальянское вино, — Дмитрий открывает свой демонстрационный шкаф и достает из него бутылку. — Есть у него небольшой любимый заводик в Сардинии — Soletta. Назван в честь основателя бренда и одноименного винного дома Умберто Солетта. Это наш полный эксклюзив: мы даже на этикетке пишем «Поставщик — ФГУП ППП УД Президента РФ». Это вино редкое, контролируется по происхождению, ежегодно попадает во все мировые рейтинги лучших вин мира».
Секреты бизнесаДля обсуждения нюансов возможной сделки и обсуждения логистики коммерческий директор предлагает пройти к своему заместителю. Перед входом в кабинет к заму Дмитрий притормаживает: «Хотите посмотреть, как акцизные марки печатают?»
Входим в расположенную рядом маленькую комнатку, не больше 10 кв. м. На столе непрестанно жужжит нечто похожее на обычный принтер, из которого длинной лентой одна за другой выползают акцизные марки. В воздухе висит странный густой запах — нечто среднее между дихлофосом и дорогой женской парфюмерией. «Аня, открой окно. Задохнешься!» — заботливо командует Дмитрий девушке, сидящей за «принтером».
В кабинете у зама Дмитрий с удовольствием рассказывает, насколько рентабелен у них бизнес: «Путин — молодец. Как стал президентом в 2000 году, сразу потребовал, чтобы все ФГУПы стали не просто хозрасчетными, а высокодоходными. Мы каждый год расширяем свои мощности. Вон видите через дорогу — тоже наши склады. Сдаем в аренду итальянцам. Без прибыли денег тебе никто не даст. На каждый $1 млн надо обеспечить не меньше $150 тыс. прибыли. Но мы и больше можем».
Игорь Валерьевич, так представляется заместитель коммерческого директора, с грустью рассказывает о «трудностях и лишениях» алкогольного бизнеса: деньги нужны всегда вперед, а значит, надо либо брать кредит, либо получать банковскую гарантию. Гарантия на одну акцизную марку стоит аж €12! Фура из Италии в летний период обходится в €5 тыс. и более. Зимой цена может вырасти до €7 тыс. Растаможка каждой бутылки обходится в половину ее стоимости.
«Но интерес есть, — вклинивается Дмитрий, — с прибыли мы имеем право 30% потратить на премиальный фонд». — «Включая прибыли с продаж?» — «Ну зачем же, мухи отдельно, котлеты отдельно», — улыбается в ответ и меняет тему Игорь Валерьевич.
Вячеслав, «переводчик» The New Times с «русского таможенного» на русский обычный, поясняет: «Это вы в «десятку» попали — основная прибыль, естественно, идет с продаж. Цепочка получается такая — государственные деньги инвестируются во ФГУП, причем с прибылью. Но основная прибыль, которая уже не достается государству, остается на счетах тех, кто с этих складов торгует. То есть для государства это уже и не прибыль, а упущенная выгода».
Не все коту масленицаЕсть в этом бизнесе и другая специфика. Столь высокодоходные окологосударственные промыслы бывают смертельно опасны: «Есть у меня дружок, — поясняет эту мысль Вячеслав. — Высоко сидел в таможенной иерархии. Очень. Как-то ему намекнули, что пора место другим уступить, а он не понял и заартачился. Так его битами до полусмерти на стоянке забили. А бугай — покрепче Степаныча будет…»
