Старшина

Он ничего не понимал.
Своё стремленье скинул в воздух.
Всё то, что в жизни испытал,
Он просто выплеснул в полотнах.
 
Но вот, картину он одну
Не написал, о чём жалеет.
Как выразить ту тишину,
В которой звуки онемели?
 
А дело было это так:
Они с остатком батальона,
После прорыва, наугад,
Брели в подлеске опалённом.
 
И вдруг, картина из картин:
(Куда там нашим "Боттичелли").
На поле, выпавшее к ним,
Семь танков брошенных чернели.
 
В густой пшенице, что в июль
Вот-вот должна отколоситься,
Недавно здесь России грудь
Полосовали гусеницы.
 
Громады чёрные в крестах
На наши земли надвигались.
Нам до сих пор бы быть в рабах.
С Россией немцы просчитались.
 
А здесь на малом пятачке,
Изрытом напрочь от снарядов,
Стояла пушка семисть шесть,
Девизионка как с парада.
 
Таких у нас ещё в полку.
Тогда почти не поставляли,
И наш дотошный политрук
Решил проверить там снаряды.
 
Мы шли, и каждый понимал,
Кто там погиб не по уставу:
Отдать орудие врагам -
Кому-то пахло трибуналом.
 
На фронте есть такой закон:
Когда торчит в земле винтовка,
То это значит - струсил он,
И всё же было нам неловко.
 
Судить, ведь каждый был в бою
И знает Смерти лотерею.
Красиво врали про войну,
Да, врать у нас, всегда умели.
 
А нас осталось тридцать пять,
Из триста после окруженья
Мы знали, что такое ад,
А здесь, все вдруг, остолбенели.
 
Сидел, как будто бы живой,
Прильнув спиною к панораме.
Земли Российской рядовой,
Хоть старшина он был по званью.
 
И солнце било в сталь подков,
И ветер волосы тревожил,
И не хватало больше слов,
И шел мороз у нас по коже.
 
Но вот что странно, он держал
В зубах курительную трубку,
И так смотрел в мои глаза,
Что мне от взгляда стало жутко.
 
Осколок трубку проломил,
Вошел ему как раз в подлобье.
А он сидел себе, курил
И разговаривал со мною.
 
Как будто там, издалека,
Он мне сказал, причём спокойно:
"Война на то и есть война,
Чтоб поквитаться с кем-то кровью".
 
Ещё в том взгляде я прочёл
(Но вслух о том не говорится):
Он мне осколком в грудь вошёл,
И временами шевелится.
 
"Не верь, не бойся, не проси
У тех, кто нынешним доволен.
Пускай останешься один,
Один - он тоже в поле воин!"
 
Снарядов не было. Расчет
Лежал, где смерть его настигла.
И черви лезли через рот,
Поверь мне, жуткая картина.
 
Дышала смрадом тишина.
Давило гарью от воронок.
Сидел погибший старшина.
Воткнутых не было винтовок!
 
"Герои - все здесь!" - политрук
Решил собрать их документы.
Мы всё обшарили вокруг,
Но раньше нас здесь были немцы.
 
В тылу врага не до того:
(не схоронить), когда враг рядом.
И мы оставили его.
Сидеть!
........Курить!
................И ждать снарядов!
 
Как это всё изобразить
Одной картиной? Взглядом этим?
Художник, видно, должен быть
В душе немножечко поэтом.
........***
Наверно, это всё слова.
Пишу, как будто, в холостую.
Ему - тот снится старшина,
А я его - в стихах рисую.
 
Другое есть в рисунке том -
Что Смерть не любит отражений,
Она грозит своим судом
В любом возможном проявленьи.
 
Но если высказать нельзя
В конец творящего искусства,
Пускай докурит старшина
Пустую трубку и, отпустит!

Чуприн Василий
Художнику, Участнику Великой Отечественной войны
П.И. Сергиенко.